Выстрел в доме с колоннами. Сборник повестей - Наталия Речка

Григорий Михайлович с хмурым лицом уже третий раз перечитывал заключение судмедэксперта, периодически поглядывая на сидящего напротив Зайцева. Они сидели в кабинете Борцова в свитерах, попивая горячий чай. Начало отопительного сезона, как обычно, запаздывало. Григорий, особенно в этот период времени, сочувствовал людям, которые живут в квартирах. В своей избе всегда можно подбавить или убавить отопление, будь то осень, весна, зима или лето, а эти городские бедолаги вынуждены после холодных кабинетов продолжать мёрзнуть уже у себя дома.

– Ну, что она пишет! Витя смотри: «… резаные раны на теле могли быть причинены острым предметом, возможно, ножом…». А теперь дальше: «…раны преимущественно рваные, в области груди, живота, паха, были нанесены, вероятно, когтями и зубами крупного животного…» Что ты молчишь, будто в рот воды набрал! Как это можно понять, а? – Борцов тыкал пальцем в лежащую у него на столе копию заключения судмедэксперта Петровой М. А., держа чашку с чаем навесу и периодически прихлёбывая из неё.

– По-моему всё подробно изложено, видно, что врач старался…

– Подробно, да не то! А как же краткость – сестра таланта? Но я не об этом. Объясни мне, о мудрый отрок, как раны могут быть рваными и резаными одновременно?! И каким крупным животным они могли быть нанесены? Большой собакой? Слоном? Верблюдом?

– Я уже не отрок, Григорий Михайлович, это, во-первых. Про описание ран, так они могут быть разными: одни резаные, другие рваные, это, во-вторых. И, наконец, точно назвать животное по характеру повреждения им мягких тканей и внутренних органов – суперзадача даже для самого опытного судмедэксперта. Так что извините, Вы чересчур придираетесь, слишком строго оценивая начинающего специалиста – стойко отбил удары Зайцев.

Гриша сначала недобро взглянул на противника, потом вдруг улыбнулся и от души засмеялся:

– Да ты никак, батенька, влюбился?! Вот это да! Наш пострел везде поспел. Небось, уже встречу назначил, в ресторан сводил и на такси прокатил красавицу? – Григорий говорил и всё больше забавлялся, видя краснеющую физиономию стажёра, но потом вдруг резко посерьёзнел и добавил: – А вот и правильно! Нравится девушка, чего тянуть, да ходить вокруг да около. Женщины любят решительных мужчин. А самое страшное для прекрасной половины – это что?

– Не знаю, товарищ майор, – с любопытством смотрел на майора Витька, хлопая глазами.

– Неопределённость, вот что! Иные парни всё вертят чего-то, то намекнут, то пропадут, то звонят, то не звонят, паузы специально выдерживают, как в игру какую-то играют. Это, знаешь, как-то по-женски. А девки, не зная настоящих мужиков, по таким сохнут. Определённости нет, так они сами додумывают, ночами не спят. А выигрышность такой ситуации для непорядочной мужской половины, не скажу, что сильной, в чём?

– В чём, Григорий Михайлович?

– А в том, что ничего конкретного девушке не обещая, в любой момент можно легко развернуться и со словами: «ты сама себе все напридумывала», гордо отбыть в свою новую жизнь без всяких долгов и мук совести, высматривая новый объект для охмурения.

– А ведь так ещё уметь надо. Я не умею.

– И не надо этому учиться, Вить. Так что у нас там с трупом-то?

– Кожа с мясом содрана во многих местах, на груди и правой руке – до костей…

– Это я и сам видел.

– Марина мне пыталась объяснить что-то вроде того, как она определила принадлежность трупа к мужскому полу по форме таза, – несколько сомневаясь, изрёк Зайцев.

– Что?

– Вы по ботинку, товарищ майор, решили, что труп мужской, а судмедэксперт – по форме таза, ну, я так понял.

– А…? – Борцов застыл в немом вопросе.

– Конечно, не только по форме таза. По крайней мере, по предстательной железе… Она мне так сказала.

– А больше никаких форм, кроме таза не было? Можно поподробнее: что ещё порвало мужику «крупное животное»? В лесу труп почти весь под листьями был, а заключение твоего любимого эксперта полной картины не даёт. Пусть пишет новое и, чтоб всё конкретно, как это делает Сергеич.

– А то самое мужское достоинство и порвало! Животное-то крупное… и, думаю, очень злое было, – уточнил Витя.

– Когда ушёл из дома? – кашлянув, произнёс Борцов.

– Я?

– Твоим режимом я пока не интересуюсь, Витя. Давай выкладывай всё, что тебе стало известно об убитом.

– Кустовский Валерий Максимович, сорок два года, числится… точнее, числился администратором в фирме «Дождь». Его опознала жена Клавдия Андреевна Кустовская, сорока четырёх лет, работает в городской поликлинике медсестрой-массажисткой. Если б я эту Кустовскую вовремя не поддержал, а Марина не дала ей понюхать какую-то гадость, несчастная женщина упала бы на кафель морга, разбила себе голову, и у нас было бы уже два трупа. Вдова видела мужа последний раз утром четвёртого октября. Супруги вместе позавтракали, потом Клавдия Андреевна пошла на работу, а Кустовский остался дома, так как обычно выезжал позже. Около десяти вечера, не дождавшись возвращения мужа с работы, она позвонила его брату Евгению Максимовичу, именно он, кстати, является владельцем фирмы «Дождь», спросила, когда Валерий ушёл с работы, не заезжал ли он к нему. Евгений Максимович ответил, что брат был в фирме где-то до пяти вечера, потом уехал. Конечно, Евгений обещал расспросить сотрудников и перезвонить, и ближе к двенадцати ночи действительно позвонил, но ничего нового рассказать не смог. Коллеги Валерия привыкли к его ранним уходам с работы, все понимали, что он был на особом положении, раз приходился братом начальнику. Это пока всё.

– С опознанием не возникло сомнений?

– Сначала мы показали Клавдии Андреевне одежду, точнее клочья одежды… Обувь они покупали вдвоём, рубашку тоже, так что одежду вдова опознала сразу. Когда показали тело, Кустовская увидела родинки на шее и зарыдала. – Зайцев сидел подавленный, говорил еле слышно. Борцов снова подумал, что когда-то он тоже не был таким циничным, как сейчас, всё принимал близко к сердцу… Когда это было?

– Витя, нам надо опросить родственников убитого. На сегодня оставим вдову в покое, наведаемся для начала к Евгению Максимовичу Кустовскому. Ты слышал раньше о фирме «Дождь»?

– Нет.

– А я покупал зонт этой фирмы ещё лет пятнадцать назад. Тебе не кажется странным, что один брат в одиночку руководит компанией, а другой так, сбоку припёку?

– Я об этом как-то не задумывался, товарищ майор.

– А надо задумываться, Вить. Бывает, мелочи приводят к разгадке самых сложных головоломок.

Григорий поднялся со стула и направился к выходу, за ним последовал озадаченный

Зайцев. В коридоре с ободранными стенами и потёртым линолеумом здания районного отделения милиции было довольно-таки людно. Навстречу Борцову и его помощнику, что-то громко обсуждая, шли опера Лёшка Ключиков и Генка Немчинов. Встретившись, мужчины пожали друг другу руки, и Григорий спросил:

– Ребята, не слышали, как там Сергеич? Говорят, он сильно захворал.

– Ходят слухи, что он заразился от трупа какой-то неприличной болезнью, вроде палец при вскрытии порезал и теперь лечится, – шепнул Лёшка.

– Наша служба и опасна, и трудна. Болезнь-то излечимая? – забеспокоился Борцов.

– Мужики толкуют, жив будет, – успокоил Гена. – А как продвигается расследование дела о бесполом трупе? Борцов не делай такое серьёзное лицо.

– Продвигается, как полагается. Медленно, но верно. Если бы Сергеич выздоровел в ближайшие дни, пошло бы значительно быстрее.

– А девица молодая, что, не справляется? – поинтересовался Лёша.

– Нормально справляется. Но Сергеич незаменим, – ответил Борцов.

– Да уж, такого специалиста ещё поискать надо. Ну, ребята, удачи вам. – Гена с Лёшей отправились дальше по коридору, а Григорий с Витей накинули куртки и выбежали на улицу.

– Всё-таки Сергеичу я позвоню, он мне сейчас как воздух нужен, чего-то явно не хватает в заключении твоей Марины, а чего, пока понять не могу, – сказал Борцов, набирая на мобильном номер болезного. Длинные гудки пришлось слушать долго до того как в трубке появился немолодой, но довольно бойкий мужской голос:

– Ну чего, соскучились там без меня?

– Не то слово! – обрадовался Гриша, – Мне мужики сказали, что у тебя какая-то неприличная хворь, вот я и беспокоюсь.

– Какие трупы вскрываем, такие и болезни подхватываем. Я всегда осторожен, а тогда подуставшим был, вот и порезался.

– Как себя чувствуешь, Сергеич? Долго тебе ещё лечится?

– Скажу тебе честно, Гриш, эту инфекцию я уже, считай, задушил, но на работу выходить не тороплюсь. Мне врачи устроили диспансеризацию и теперь диву даются, как я с такой электрокардиограммой каждый день в будни на работу ходил, да ещё по выходным и праздникам по первому вашему зову выезжал. У меня ещё большие планы на долгую жизнь с бабами, шампанским, путешествиями и заслуженной пенсией.